Но мы с полным правом можем именовать его и основоположником тульской авиационной истории. Вообще, этот человек прожил, конечно, удивительную жизнь, на зависть многим.
Рождение русской авиации
В 1910 году русский язык пополнился новым словом — летун. Жаль, что не прижилось. Летуны со временем стали летчиками. В 1910 году русское небо еще бороздили иностранцы, творцы разных систем аэропланов, уверявшие, что искусство летать необычайно трудное и русским оно пока неподвластно.
Летчики Н. Е. Попов и М. Н. Ефимов во время полетов во Франции, 1910 г.
Первым русским летчиком стал Михаил Ефимов, окончивший зимой 1910 года авиационную школу Фармана. 21 марта 1910 г. Ефимов первым из наших авиаторов совершил в Одессе полеты на аэроплане. Ефимов также был одним из первых в мире, кто осуществил на аэроплане виражи, спирали, пикирование и планирование с выключенным двигателем и первым продемонстрировал все это в России. Во время Первой мировой войны он стал полным георгиевским кавалером, получил чин прапорщика. После революции воевал на стороне Красной армии и был расстрелян белыми летом 1919 года в Одессе.
8 сентября 1910 года началась новая эра в отечественной авиации, когда на празднике русского воздухоплавания в Санкт-Петербурге показали свое мастерство наши летчики. В газетах писали, что «русские офицеры утерли нос иностранцам». Еще весной приезжие летуны умничали, рассуждая о «птичьих инстинктах», «шестом чувстве глубины», которыми надо обладать, чтобы оторваться от земли, и вот вам пожалуйста — несмотря на непогоду, праздник все-таки состоялся. Ветер, правда, стих только к вечеру, и только тогда стало возможным совершать полеты к неописуемому восторгу самых терпеливых — публика-то собралась еще с утра. Временами в воздухе находилось до пяти аэропланов — зрелище даже для столицы совершенно невиданное по тем временам. Всего в празднике приняло участие 17 аэропланов. Первое место было отдано Ефимову. Но самое главное — обошлось без всяких аварий!
Бориса Россинского среди участников этого праздника не было. Он вообще еще был студентом Императорского Московского технического училища.
Однако его звезда авиатора взошла именно тогда. Еще в 1908 году он совершил первый в России планерный полет — разогнался в санках с горы, пролетел над рекой Клязьмой и приземлился на противоположном берегу на поляне. Было ему двадцать четыре года!
О свершившемся полете доложили профессору Императорского Московского технического училища Н. Е. Жуковскому, который теперь считается основоположником современной аэро- и гидродинамики, отцом русской авиации. Между прочим, Николай Егорович Жуковский — дядя по материнской линии нашего знаменитого оружейного конструктора Игоря Яковлевича Стечкина. Жуковский предложил, чтобы этот успех зафиксировала комиссия Воздухоплавательного кружка при ИМТУ. Ровно через год, 29 ноября 1909 года, Россинский в присутствии членов комиссии снова перелетел в том же месте на том же планере Клязьму.
Летом 1910 года по настоянию Жуковского Россинский уехал во Францию обучаться летному делу в школе Луи Блерио.
Вместе с ним в школе обучались русские офицеры Матыевич-Мацеевич, Ульянин, Петровский и другие. Для рекламы, вспоминал потом Россинский, Блерио уступил ему за полцены самолет. Специально для него на Московском аэродроме на Ходынском поле был построен первый авиаангар. Аэроплан в то время стоил десять тысяч рублей. Значит, пять тысяч небогатый Россинский где-то все же нашел, а скорее всего, занял.
Хулиганы избили кондуктора и побили стекла
Сразу же после возвращения домой Россинский начал выступать с показательными полетами — надо же окупать ценное приобретение. 31 августа того же 1910 года он впервые приехал в Тулу, на разведку. В качестве места для авиасеанса был выбран ипподром Императорского тульского бегового общества, находившийся рядом с Белоусовским парком. Уже через несколько дней на Курский вокзал Тулы прибыла платформа с необычным грузом — аэропланом системы «Блерио».
Коммерческие полеты Бориса Россинского были намечены на 8 и 9 сентября. Ажиотаж небывалый: билеты, весьма недешевые, раскуплены в момент. Бельэтаж трибун стоил 3 рубля и 2 рубля 50 копеек, партер трибун — 1 руб. 60 коп., боковой партер — 1 руб., открытые места — 50 коп. Просто вход на ипподром — 30 коп. Тем, кто не успел вовремя позаботиться о билетах, предлагали свои услуги перекупщики, в обычные дни промышлявшие своим ремеслом у театральных касс. Правда, кое-что к моменту начала полета еще оставалось: в пять вечера можно было купить места в верхнюю беседку ипподрома. Вокруг ипподрома со всех сторон стояли тесным кольцом любители посмотреть полеты задаром.
Отметим, что эти полеты проходили почти одновременно со Всероссийским праздником воздухоплавания в Санкт-Петербурге, где люди целый день стояли, дожидаясь начала полетов. Это было невиданнейшее по тем временам зрелище!
Ипподром, где проходили первые в истории Тулы полеты.
- День был солнечный, но ветреный, — вспоминал через несколько десятилетий Борис Илиодорович. — Посмотреть, как я буду летать, собралось множество жителей Тулы. Даже приехали крестьяне из ближних деревень со своими самоварами и закусками. Очень мало кто верил, что моя столь хрупкая и невзрачная на вид машина поднимется в воздух. Насколько мне известно, многие даже закладывались (держали пари). Одни утверждали, что полет состоится и машина поднимется в воздух, другие отрицали, не верили в это. Богомольные старики и старушки прозвали меня сатаной, утверждая, что я колдун, прибыл обманывать честной народ, отводить им глаза. Скептиков среди зрителей было немало.
«В пять с половиной часов какой-то студент, студент-технолог и механик выводят аппарат „Блерио“ для демонстрирования, — описывала происходящее „Тульская молва“. — Наконец выходит и г. Россинский. Он быстро садится на аппарат, пробует рычаги и пускает мотор. Последний начинает трещать, тогда один из помощников провертывает пропеллер, и аппарат бежит три-четыре секунды по траве и сразу поднимается в воздух. Раздаются аплодисменты.
Аппарат достигает по крайней мере сорока аршин высоты. Все это время г. Россинский хочет повернуть аппарат, но руль поворота плохо его слушается. Аппарат несколько мгновений висит в воздухе, накренившись. Последнее обстоятельство губит г. Россинского, он останавливает мотор и рулем глубины хочет спуститься на землю, видя, что ему не удастся сделать удачный разворот. Аппарат, потеряв устойчивость, накреняется направо, а затем налево и падает на землю, зарывшись левым крылом, — в результате сломаны левое крыло и пропеллер и поковеркано шасси».
- Я твердо верил, что полет закончится благополучно и успешно, хотя, по правде сказать, перед каждым публичным выступлением волновался, — вспоминал Россинский. — Но вот я спустился на землю. Зрители, аплодируя, смотрели на меня, как на некое чудо. Самолет быстро окружила плотная толпа, меня подхватили на руки и принялись азартно качать. Потом долго занимали меня различными вопросами, на которые я охотно отвечал. Интерес публики мне был понятен, она впервые увидела самолет в полете.
Тут память авиатора немного подводит, или он просто не хотел говорить о плохом. Сейчас пишут, что после того, как порыв ветра перевернул аэроплан, Россинскому пришлось долго лечить поврежденный позвоночник. Однако этим неприятности вечера не были исчерпаны. Вид летающего аэроплана привел туляков в состояние неистовства.
«Как только отделился моноплан вместе с Россинским от земли, так многочисленная толпа, стоящая за заборами, стремительно бросилась на ипподром, здесь были и взрослые, и дети, и даже дамы, — описывала „Тульская молва“. — Во многих местах толпа выломала целые пролеты забора, буйство толпы достигло своей кульминационной точки в момент падения
г. Россинского, здесь толпу нельзя было сдержать никакими силами: свист, гикание, треск забора, все это повисло в воздухе.
Пятьдесят конных стражников оказались бессильны противостоять толпе. Затем с ипподрома хулиганствующая толпа народа направилась к месту остановки конки „Ваныкинская больница“, здесь хулиганы выпрягли лошадей из вагона, избили кондуктора, перебили стекла в трех вагонах и ранили камнями кой-кого из публики. Те же хулиганы поломали в парке массу деревьев.
Среди хулиганов г. полицмейстером было замечено несколько чиновников, о действиях которых будет доведено до сведения г. начальника губернии».
Если кому-то пришли в голову аллюзии на поведение футбольных фанатов, то мы этого не говорили. Вы сами так подумали.
Первый танкист
Как и подобает всенародным любимцам, первые авиаторы были теми еще позерами. В 1914 году на похоронах своего учителя, профессора А. П. Гавриленко, Россинский бросил с «Блерио» цветы, которые точно упали на могилу в то время, когда профессор Н. Е. Жуковский бросил последнюю горсть земли и попрощался с другом.
С 1912 года Борис Илиодорович стал летчиком-испытателем завода «Дукс» и поднял в воздух более полутора тысяч самолетов. В годы Первой мировой войны он испытывал по пять-шесть машин в день.
1 мая 1918 года, после окончания первого военного парада РККА, Россинский показал участникам митинга на Ходынском поле фигуры высшего пилотажа и сделал восемнадцать «мертвых петель».
После приземления его провели на трибуну к Ленину, с которым они были знакомы еще со времен обучения в Париже. Ленин сказал: «Браво, браво, дедушка русской авиации!», — и Россинский всю жизнь гордился этим прозвищем.
Борис Россинский стал еще и одним из первых советских танкистов. Своих танков у Красной армии не было, но вблизи Одессы весной 1919 года были захвачены у белогвардейцев четыре танка Renault FT-17. Один из них решили отправить в подарок Ленину для участия в параде на Красной площади. Разобраться с незнакомой машиной позвали Б. Россинского с помощниками. Он не только за короткое время понял, как этой штуковиной управлять, но и наладил работу двигателя на изобретенной им смеси, которая уже использовалась в авиации. Он же управлял трофейным танком и на первомайском параде 1919 года. В том же году Борис Россинский ушел добровольцем на фронт в составе отряда особого назначения.
В честь 15-летия авиационной деятельности правительство подарило Борису Илиодоровичу автомобиль и моноплан «Моран G», на крыльях которого было крупно написано: «Дедушке Россинскому». В связи с 50-летием со дня рождения Борис Илиодорович получил личный именной самолет У-2, на фюзеляже которого была сделана надпись белой краской: «Россинский». В 1944 году в честь 60-летия его наградили за заслуги перед Отечеством орденом Ленина.
Б. Россинский 1944 г.
В 1962 году в возрасте 79 лет Россинский опять удивил всех. Он написал заявление о вступлении в партию и в виде исключения был принят без кандидатского срока.
Очень гордился тем, что как член Совета ученых вручал почетный билет Юрию Гагарину. «Мы были два пионера: я — авиации, а Гагарин — космонавтики». Судьбе было угодно, чтобы дедушка русской авиации пережил первого космонавта планеты.
В семидесятые годы главный врач яснополянской больницы Игорь Петрович Чулков подарил яснополянской школе альбом с рисунками брата Бориса Россинского, Владимира, на которых был изображен Толстой. О таком художнике ничего не было известно, и школьный кружок литературного краеведения отправил в Москву за разъяснениями к Борису проходившую в школе педагогическую практику студентку Латвийского университета Ольгу Пейпинь.
Старший брат авиатора, художник Владимир Россинский.
Искать надо было на удачу. Про Бориса Россинского было известно лишь то, что он живет в доме на улице Танеевых — сейчас это опять Малый Власьевский переулок в Хамовниках. Место жительства она нашла по мемориальной табличке, посвященной Россинскому. Позвонила.
«Дверь открыл высокий седой старик, — рассказывала потом Ольга.
— Он вежливо пригласил меня пройти в комнату, раздеться, предложил стул, еще не зная, кто я, по какому делу. Оправившись от смущения, я представилась, сказала, что приехала из Ясной Поляны по поручению учащихся, и попросила рассказать о брате».
Во время разговора, кстати, Борис Илиодорович вспоминал, как однажды к нему на аэродром в поисках брата-художника приезжал последний секретарь Толстого Валентин Булгаков.
В Тулу Ольга Пейпинь вернулась с приглашением приезжать в гости. Теперь в Москву кроме нее отправили лучших комсомольцев — Любу Краюшкину и Мишу Маликова. Приехали перед ноябрьскими праздниками 1972 года. Люба зачитала постановление совета дружины Яснополянской школы о принятии Б. И. Россинского в почетные пионеры и повязала ему красный галстук. И потом до самого 1977 года, когда Борис Россинский скончался, у яснополянцев продолжалась активная переписка.
Вернувшись в школу, лучшие комсомольцы с восторгом рассказывали о том, как живет дедушка русской авиации. В доме на стене — пропеллер от его первого самолета, кругом многочисленные грамоты, наградные документы. На стене — фотографии с Ворошиловым, Чкаловым, Маресьевым, Гагариным. Настоящий человек-легенда.
